Озорница - Страница 63

Повернувшись от витрины, она буквально носом уткнулась в собственное изображение, приклеенное на фонарном столбе. Эмили остановилась как вкопанная, уставившись на знакомый до боли портрет, который преследовал ее, казалось, всю жизнь. Затаив дыхание, девушка отклеила бумагу. Руки при этом дрожали скорее от шока, чем от холода. Присмотревшись, она оценила работу художника. Видимо, потрудился профессионал, сделавший точную копию с миниатюры, с которой никогда не расставался Дэвид Скарборо.

Приметив, какую громадную сумму обещали в виде вознаграждения, Эмили не поверила своим глазам. За душой сейчас ни полпенса, а за нее, оказывается, предлагают куда больше денег, чем за поимку самого известного в Лондоне преступника. Есть чем гордиться!

Стоп! Чуть не пропустила самое главное. Крупными буквами в тексте выделено: «ПРОПАЛ РЕБЕНОК».

Дальше сдерживаться не было сил, Эмили прижалась лбом к холодному фонарному столбу и застыла. Да, она действительно пропала, безнадежно и бесповоротно. Джастину Коннору такое не могло и присниться. Ненависть к нему все эти годы придавала сил и позволяла выстоять при любых обстоятельствах, но от этого чувства не осталось и следа, в душе пустота и отчаяние. Нет никаких желаний и эмоций, только бы согреться… Джастин промелькнул в ее жизни солнечным лучом, на миг согрел душу, а затем хлопнул дверью, обрек на холод и одиночество. Догадается ли он вернуться в Новую Зеландию, чтобы найти девушку, которую знал под именем Эмили Скарлет?

— Ступай, иди отсюда, девочка, не отпугивай покупателей, — послышалось сбоку. Из магазина вышел толстяк, увидел нищенку возле фонарного столба и решил ее прогнать.

Эмили с такой злобой посмотрела на продавца, что тот отшатнулся и заорал, призывая на помощь полицию. Девушка побежала прочь, подумав на ходу, что теперь ей предстоит всю жизнь так вот бесцельно бегать. Она не испытывала желания угодить в руки полиции, хотя в тюремной камере наверняка теплее, чем на садовой скамейке, где ей довелось провести прошлую ночь. Сгущались сумерки, мороз крепчал, лишь теплые слезы согревали ее, но они же мешали видеть дорогу впереди.

Эмили не заметила преграды, пока не налетела на что-то мягкое и упругое; споткнувшись, она упала, и тут на голову ей повалилась груда пакетов и коробок, перевязанных цветными ленточками. Видимо, дама, на которую она наткнулась, обошла не один магазин. Страшно разозленная, Эмили уже готова была разразиться проклятиями, но не успела открыть рот, как услышала до боли знакомый голос.

— Господи! Вот это сюрприз! Провалиться мне на этом месте, если это не Эмили Клэр Скарборо собственной персоной!

— Тэнси? — удивленно воскликнула Эмили; откинув пакеты и коробки, она поднялась на ноги и уставилась на подругу широко открытыми глазами.

Нет, не может быть, чтобы эта видная и разодетая дама была Тэнси! На иссиня-черных волосах кокетливо восседала шляпка со страусовым пером, красивую фигуру плотно облегало желтое шелковое платье, подчеркивая пышные формы, а у горла пенились белоснежные кружева. Только яркие голубые глаза размером с блюдце из дрезденского фарфора свидетельствовали о том, что эта особа и в самом деле не кто иной, как Тэнси.

— Тэнси! — повторила Эмили, и голос ее сорвался на визг.

— Эм! Дорогая!

Последние сомнения развеялись, когда Тэнси раскрыла объятия и Эмили уткнулась носом в кружева, пахнувшие дорогими духами. Время остановилось, побежало вспять, и они снова были маленькими перепуганными девочками, искавшими поддержки, тесно прижавшись друг к другу в холодной конуре на чердаке пансиона.

Эмили чуть отодвинулась, но не убрала руки, боясь потерять тепло подруги.

— Что с тобой стряслось? Умерла богатая тетушка? Или банк ограбила? Нет, все не то. Ага, подцепила наконец завидного жениха, стала богатой и знатной?

— Пока нет, но все впереди, — улыбнулась в ответ Тэнси, несказанно гордясь произведенным на подругу впечатлением. — Теперь я работаю на миссис Роуз.

Эмили попыталась припомнить это имя, но не смогла.

— Миссис Роуз? Судя по всему, она тебе немало платит. Ты служишь у нее горничной?

— Она мне не дает ни пенса, а хорошо платят джентльмены, которые время от времени навещают ее дом.

Шокированная Эмили застыла с отвалившейся от удивления челюстью. Тэнси пальчиком осторожно захлопнула ей рот, и можно было заметить, что на ладони ее больше нет мозолей и ссадин от грязной домашней работы.

Эмили судорожно сглотнула и с трудом выдавила из себя:

— Ты работаешь… в борделе?

— Конечно. Большинство посетителей исключительно добры, рук не распускают и денег не жалеют. Все меня любят и ценят, сами говорят. В общем, я пользуюсь большим успехом.

— Ничего не понимаю. А куда подевалась мисс Винтерс?

— Она вышвырнула меня на улицу, как нашкодившую кошку, — хмуро пояснила Тэнси. — Старуха совсем взбесилась после визита твоего опекуна. Он ей поддал жару, врезал за милую душу, вот она и отыгралась на мне.

— Ты его видела? — глухо спросила Эмили.

— Господи! А как же! Таких красивых мужчин не встречала ни до того, ни после.

— Этого ему не занимать, — грустно признала Эмили.

— Мои клиенты толкуют, будто опекун твой — грубый, неотесанный, его надо стороной обходить, но я-то лучше знаю. Между прочим, отвалил мне кучу денег и еще сказал, мол, ежели потребуется какая помощь, дуй напрямки в Гримуайдц на Портланд-сквер и спрашивай меня. Может, я бы так и поступила, если бы не хотела доказать себе, что способна самостоятельно стоять на своих двоих.

Эмили обожгла острая, невыносимая боль, перед глазами поплыло, и она не сразу поняла, что Тэнси ласково гладит ее по руке и участливо спрашивает: